Краткое содержание предыдущих месяцев

Сколько всего произошло с того момента, как тест показал две полоски до появления на свет самого лучшего человека на свете! Всего и не рассказать... Всю беременность я работала и училась, сдавала ГОСы, писала и защищала диплом. Каждые две недели бегала с баночками в ЖК. Был ужасный токсикоз, есть хотелось чего-то, сама не знаю чего. Как-то у тети в гостях съела большую банку печени минтая, как было вкусно, но и как было плохо мне после этого... Врач в ЖК ругалась, что я очень мало прибавляю в весе, настойчиво совала мне какие-то таблетки для потолстения и пугала, что ребенок родится с низким весом. Таблетки я не принимала, вес набирала в своем ритме и набрала 10,5 кг, а мальчишка мой родился весом 3300, и хорошо, что не больше.

Где-то на 36-37 неделе меня угораздило попасть на сохранение. Дело было примерно так. Прихожу я на очередной прием в ЖК, а моя врач меня и спрашивает: «Вы же уже несколько раз лежали в стационаре?» — и узнает, что «ни разу». Какое упущение! И меня в срочном порядке отправляют в стационар на профилактику преждевременных родов. А в направлении пишутся всякие ужасы от тонуса и гипоксии до обострения хронического пиелонефрита (это меня очень удивляет, так как я хорошо знаю, что такое острый пиелонефрит)! В стационаре моим диагнозам тоже удивились (обострению пиелонефрита особенно), но для профилактики решили все же недельку подержать и даже полечить. Укололи с вечера папаверин, и мое низкое давление 100/60 с утра стало 70/... — нижнюю границу медсестра не обнаружила. Ничего со мной больше не делали, отпустили, и на том спасибо.

А недели за три до родов я стала трещать по швам — стали расходиться кости таза. При ходьбе или после домашних дел начинало сильно колоть кости и промежность. Ходить расстояния дальше «в магазин за молоком» (и то медленно и с передышками) стало проблематично. Так что муж сажал меня в автомобиль и отвозил куда-нибудь к реке подышать свежим воздухом. А за неделю до родов я, как добропорядочная гражданка, сдалась в роддом. Не буду писать, как сильно я ждала родов, по предположению УЗИ я должна была родить на неделю раньше, но настоящий срок все не наступал.

Роды

В 9 вечера по местному времени, во время разговора с соседками по палате, во мне что-то булькнуло, и потоком полились мои «маловодные» воды. Ни с чем другим это спутать было нельзя! Радость от того, что у меня начались роды, я могу сравнить только с радостью, что роды закончились! Пока я пыталось подложить под себя все, что можно (и прокладки, и полотенца), девчонки сбегали за медсестрой. И она пришла на удивление быстро, но, как оказалось, из-за беспокойства не обо мне, а о больничном имуществе. Первая фраза ее была: «Надеюсь, воды у вас отошли не на наш матрац?!» — "Нет, воды отошли на мое личное полотенце,«- сказала я с чувством собственного достоинства.

Дежурная врач пришла минут через 20 (не сразу, потому что делала срочное кесарево). Осмотрев меня, сказала, что раскрытия никакого, зато столько вод при маловодии не бывает, ну и вздохнула, что «девочка я узкотазенькая» — у меня поперечно-узкий таз. А потом спросила, не буду ли я против, если меня отправят в соседний корпус — отделение патологии. Это отделение было дежурное, в него должны были привозить всех, а в патологии «ты будешь рожать спокойно и одна», так оно и получилось. Пока я собирала вещи, стали приходить легенькие схваточки. Потом санитарка взяла мои вещи и проводила в другой корпус. Какой был хороший летний вечер! Тепло и ясно. Я подумала, как здорово, что мой ребенок родится в такой хороший день.

В отделении патологии меня приняла замечательная дежурная сестра, пожилая и очень внимательная. Но, оформляя документы, выясняется, что я без паспорта и без полиса (в том-то отделении меня уже оформили!). Звоню мужу (хорошо, живем рядом), объясняю, с какой-то попытки до него доходит суть происходящего, и он с документами мчится ко мне. А мне пока выдают сорочку, халат и делают клизму (просто нежно, других слов не подберешь), и отправляют в родильную палату. С мужем я не успела пообщаться, зато он пообщался с сестрой. Думаю, что в тот момент он был в слегка шоковом состоянии, он попросил у сестры остаться и подождать, но она отправила его домой спать и пообещала сразу же позвонить. (Позвонила она через пять минут, как наше чудо родилось.)

В палате меня осмотрела врач, раскрытие — 2 см (по сантиметру в час), тоже повздыхала о моей узкотазости и попросила попытаться спать между схватками. Дальше был полусон-полубред. Помню, что схватки мне казались не сильными и болезненными, а скорее дискомфортными. Меня сильно морозило, особенно трясло ноги, стало сводить судорогой мышцы рта, я лежала укутанная в два одеяла, несколько раз тошнило, очень хотелось пить. И между этим всем я действительно спала.

Окончательно очнулась я от этого состояния, когда за окном только-только начало светать, наверное, в начале пятого утра. Очнулась от того, что все мое тело стало ломить — пошла головка ребенка. Мой ад — мои потуги. На соседней койке спала пожилая санитарочка, я разбудила ее, и она сходила за акушеркой. Раскрытие — семь см, тужиться нельзя, надо лежать и дышать. Но как не тужиться, когда невозможно сдерживать потуги? Казалось, я терпела вечность, через бесконечное количество времени, как мне показалось, я опять разбудила санитарку. «Милая моя, да ведь прошло всего 15 минут — дыши и терпи». Потерпев еще чуть-чуть, я стала стонать: стонать не от боли, а чтобы обратить на себя внимание. Но опять моя акушерка сказала, что раскрытие неполное и тужиться нельзя. И надо опять терпеть. Это продолжалось вечность.

Помню, что в эти минуты я думала о ребенке, гладила живот, где-то кричали детки, и я говорила своему ребенку: «Детки кричат, это они тебя зовут, тебя ждут». Мы не определяли по УЗИ пол, но в эти минуты я стала уверена, что будет маленький мальчик. Когда наконец разрешили тужиться, я думала все — конец страданиям. Но я ведь «девушка узкотазенькая» — если кто-то рожает за две потуги, то у меня все шло два шага вперед, один назад. Признаюсь, в какой-то момент мне хотелось крикнуть, чтобы меня разрезали, что я больше не могу. Все мое долгое время потуг со мной сидела моя акушерка, подбадривала и утешала меня.

А потом разрешили перейти в родильный зал, я опять потужилась, врач надавила на живот, и вышла головка, а затем очень легко и незаметно и все тело. Маленького смешного мальчишку положили мне на живот. Родила я ровно в 7-15 утра. Какая я была счастливая, мне хотелось плакать, я гладила по руке санитарку и говорила всем спасибо. Пока меня зашивали (сделали эпизиотомию), мальчика мерили, мыли и пеленали. Так начался новый день, когда нас стало не двое, а трое, а все остальное — совсем другая история

Заметки на полях

1. Мне было бы приятно, если бы муж помогал мне во время схваток. Но муж боится крови, врачей, с ним нельзя даже заводить такие разговоры, хотя я знаю, что он всю ночь не спал и очень переживал за нас.
2. Теперь про роддом. Общее впечатление положительное, о недостатках уже и не вспоминаешь. Отделение патологии очень чистое и просторное, белье можно менять так часто, как захочешь. Но было лето — не было горячей воды, грели по два больших бака два раза в сутки, а этого явно не хватало на всех мам и детей.
3. Отдельно про кухню. Конечно, питаться в ней можно, но с большой опаской. В сомнительном отделении существует дикое правило — поступивший в первый день не берет второе (это, если учесть, что первое не всегда есть можно, а на обед остаются не все, особенно в выходные). Спасибо моей тете, которая каждый день готовила мне что-нибудь вкусное и полезное.
4. Как минус и то, что детские врачи и медсестры каждый день менялись. И все говорили противоположное: один — цедись, другой — не цедись, один — постоянно прикладывай, другой — только по часам. Про детей у них один ответ «все хорошо — все хорошо». Конечно, понос и желтушка — не болезни, но только для них, а для молодой мамы, которая второй день ребенка на руках держит, это — просто катастрофа!
5. На следующий день после родов ребенок остается в палате с матерью. Палаты совместного пребывания имеют свои плюсы и минусы. Я была рада, что ребенок все время со мной, когда я выписалась, я знала, что и как делать с ребенком. Хотя, когда швы, нельзя садиться и больно вставать, ухаживать за ребенком, быстро подходить к нему очень сложно. В нашей палате только у меня был положительный настрой. У одной соседки была сильная послеродовая депрессия, потом проблемы с сердцем, конечно, ей было бы лучше эти дни находиться одной и высыпаться по ночам.
6. Точно не знаю, как в отделении патологии, но в сомнительном отделении оборудование устаревшее. В последние дни перед родами у моего ребенка через трубочку сердце прослушивалось очень плохо. Тогда меня повели на «аппарат» (не знаю, советский или дореволюционный), одной рукой врач соединяла контакты, которые все время расходились, другой держала на пузе микрофон, от которого меня слегка било током, но что-то похожее на биения сердца мы в итоге услышали.
7. Многие врачи очень умные и хорошие. Но есть и такие, кто любит стимуляцию, и назначает медикаменты без особого разговора с пациентом. Средний и младший медперсонал, как везде, 50/50, есть люди внимательные, а есть — не очень. Мне очень повезло с сестрой приемного отделения патологии и замечательной акушеркой Еленой Федоровной, за что им и большое спасибо.

Вот теперь действительно все, большое спасибо всем, кто дочитал до конца, удачи Вам и Вашим деткам!